Евгений Кустов (Лучинкин) Персональный сайт "Занимайся духовным развитием,
но при этом не забывай выносить за собой мусор!" Рам Цзы

Наверное, в становлении моего внутреннего человека сильно помогла жизнь в послевоенной деревне. Бабушка стала вдовой – дед погиб где-то под Ленинградом - и хоть хозяйство было порушено, но мы за счёт него худо-бедно, но жили. Почти на всё лето я погружался в довольно суровые будни деревенской жизни. Мы с братом научились работать руками, головой, силой воли, то есть «вовремя зажигать огонь в печи и вовремя его гасить». И для овладения этим никто над нами не стоял с нотациями. Мы достаточно хорошо понимали – не сделаешь конкретного дела – сам не поешь и твоих родных никто не накормит. Однако, невзирая на трудности, мама сделала всё, чтобы у меня детство состоялось, чтобы я его прожил, впитал его силы… Она всё делала для того, чтобы я общался с моими сверстниками - в пионерские лагеря ездил, учился в хорошей школе у замечательных учителей. Замечательных тем, что они любили детей и умели их учить. Мне радостно, что я помню имя своей первой учительницы – Людмилы Николаевны, которая не только научила меня читать и писать, а так же научила меня любить учёбу, как процесс непрерывного постижения премудростей этого мира.

И Бог сподобил меня многие пороки прожить в малолетстве: алчность, жадность, предательство, ложь, трусость. Знаю их изнутри. То кубышечку с карманными деньгами начну собирать, когда в доме лишней копейки не было, то спасую перед хулиганом, то товарища из беды не выручу… Воспоминания о таких проступках до сих пор иногда проявляются и отрезвляют мой рассудок. Да не виной и стыдом, а именно пониманием сути любого происходящего негодяйства.

Ошибки, ошибки, ошибки… Каждый из нас совершает их… По невежеству своему. Однако различаться в нём мы начинаем в том, что кто-то, ошибаясь, начинает искать оправдания этим ошибкам, кто-то следствия ошибки вытесняет на задворки собственного подсознания, а кто-то впадает в чувства вины и самосожаления, но всё это ведёт только к разрушению и себя и окружающих. Никто не отнимал у нас возможность ошибаться и права учиться на ошибках и безусловного права обретать на обломках своих заблуждений способности сотрудничать с Миром…

П.С. – Учиться смирению?!

Е.К. – И да и нет. Понятие смирения основательно обесценено и вряд ли будет точным в контексте нашего диалога. Сотрудничество с Миром, на мой взгляд, – точнее.

П.С. – Дак какие воспоминания, Евгений Васильевич?

Е.К. – Я обнаружил такую особенность, что как только даёшь себе право учиться и понимание того, что учиться это насущная необходимость, то незавершённые ситуации юности и детства так или иначе начинают завершаться. Исчерпываются постыдные происшествия прошлого, которые перестают быть омертвевшим грузом подсознания.

П.С. – То есть как? Само по себе что ли?

Е.К. – Любой человек обретающий Аспект Ученичества вместе с ним обретает такие способности как принятие, покаяние, а вместе с ним смирение и совесть. Причём совесть в подлинном его понимании – с вестью мира, то есть с тем, что Есть на Самом Деле. Я перестаю прятаться от Правды жизни, которая горькой является лишь по началу пробуждения в сознании. Для живущего с миром она постепенно начинает являть собой свет повсеместной Любви. Я по другому сказать не смогу. Начинаешь жить и действительно обнаруживаешь, что Любовь во всём и везде. Всё Ею пронизано и всё Ею соединяется. Вот этот Её свет и проникает в подвалы грешков прошлого и время от времени в сознание всплывает какой-нибудь проступок, коему время пришло. Смотришь на него и проживаешь заново через своё видение жизни. А, если я учусь, так я есть неотъемлемая, органичная часть этой жизни. Заблуждение и исчерпывается. Оно исчезает, словно его не было. Не все конечно. Есть серьёзные проступки, связанные с людьми. И, если есть возможность, то просишь прощения у них уже с ясным пониманием чего натворил. И без кликушества и дешёвого выгораживания себя из уязвляющей вины.

П.С. – Для меня Ваши слова на грани реального и мистического.

Е.К. – Это, наверное, потому, что Вы сами не позволили проживать события без деления происходящего на реальное и мистическое. На практике проверил, что таковое разделение существует лишь в умах рефлексирующих невежд. И до нас с вами многие наши предшественники свою судьбу воплощали без всякой мистики. И ничего общего эта жизненная необходимость не имеет с псевдорелигиозным покаянием «добрых самаритян», которые каются в соборах церкви или в прощёное воскресенье, но тут же возвращаются к своей жизни в невежестве. Какая цена такому покаянию?

П.С. – Ну да, ну да. Мне это знакомо.

Е.К. – Бывает, что какое-то болезненное воспоминание возвращается и возвращается. Это для меня признак его не исчерпанности. Каждое такое воспоминание как послание о нарушении закона жизни с самим собой, с людьми или природой вещей. В этом случае терпение необходимо и ясное понимание, что произошедшее событие ещё не стало простым, не исчерпало свою сложность. Здесь сложность – это с ложью, то есть с заблуждением.

П.С. – Дак это же может стать практикой, сидхой!

Е.К. – Пожалуй, что не совсем так. «Духовно продвинутые» очень часто подменяют естественность процессов жизни чем-то искусственным, надуманным. И себе и окружающим мозги сворачивают набекрень. Возвращение к естественной простоте и происходит естественно. Всё естественное насилия не терпит. Наши предки это называли неделанием или хлопком одной ладонью.

П.С. – Типа – жить без фанатизма!

Е.К. – И без него тоже. Но я через «фанатизм» тоже прошёл. В «исканиях духовного освобождения» пытался руководствоваться идеями об истине, о том, «как оно должно быть». На моих глазах вполне адекватные люди превращались в эдаких «носителей истины в последней инстанции», для которых «цель оправдывает средства». Такие фарисействуют сами и других с панталыку сбивают. Иной человек «от сохи», не читавший никакой эзотерической литературы или не прошедший семь ступеней какого-нибудь «великого познания» более близок к подлинному дыханию Бытия, чем «разумелый, семи пядей во лбу книжник».

П.С. – А что Вас-то спасло от превращения в такого вот книжника-фарисея? Я что-то не встречал прозревших и покаявшихся «духовно задвинутых». Я их ещё контуженными называю, потому что, когда с ними общаешься, то, кроме собственных истин, они ничего не видят и ничего не слышат.

Е.К. – Может закваска деревенская. Я ложь с детства различал и в себе и в других. В деревенском сообществе все и всё на виду. Жизнь простая, без городских изысков. И ещё, наверное, меня спасла способность наблюдать жизнь без вмешательства неё. Общение с ней не любопытства ради-, а из- стремления к постижению жизненных премудростей.

П.С. – Ну да, это и есть сотрудничество… Вы врачом, скорей всего, поэтому стали? Могли, к примеру, в священники податься или в преподаватели?

Е.К. – Жить по человечески и нести людям разумное, доброе, вечное не обязательно в социально значимых профессиях. Моя бабушка была простой крестьянкой, а сколько великих, но безвестных дел совершила тем, что словом добрым многих обогрела, в трудности помогла и от греха отвратила. Всё это она делала без какой-либо задней мысли, без надежды на воздаяние, а по природе души своей. Для меня пример её жизни – самая влиятельная иллюстрация настоящести, бытийственной подлинности.

П.С. – Вы какой-то идеальный получаетесь... Что уже проблем по жизни нет?

Е.К. – С чего это Вы решили? Что-то я не заметил отсутствия проблем. Вернее сказать, я от проблем не прячусь, но и не стремлюсь с ними на свидание. Всему своё время. Я живой человек со всеми неизбежными противоречиями в мыслях, в чувствах и поступках. Каждый день для меня испытание на человечность. И, наверное, я его не всегда выдерживаю… Можно сказать, что святость в подлинном его значении для меня это гармония с Миром.

Эта гармония для живого человека всегда неустойчива. Чем «большего» я достигаю просветления, тем большие отверзаются тёмные стороны моего существа. Поэтому любое искушение святого эквивалентно его святости.

В культурном наследии нашей цивилизации под святостью подразумевается достижение срединного пути – золотой середины, который никак не на небесах, а в центре осознанности, в соединении вышнего и бездны неведения. В каждом человеке это соединяется и порождает, как сказал бы алхимик, процесс трансформации отдельного, дискретного в целое. В повседневной жизни это выглядит как непрерывное проявление многообразия бытия и овладение способностью сотрудничества с ним. Да и сам процесс самопознания, по меткому выражению Карен Хорни, (Карен Хорни (1885 – 1952 г.г.) американский психоаналитик (прим. ред.)) не является самоцелью, а скорее служит средством освобождения сил спонтанного роста личности.

И я не исключение. Сегодня прозрел до приятия нового качества жизни, а назавтра открывается новое поле неведомого, ожидающее очередной страды осознавания. Буквально утром у тебя ангельские крылья начали прорастать после убедительной победы над демоном заблуждения, а к вечеру в гневе орёшь на ближнего, что тот форточку вовремя не закрыл. Куда твой святой подевался? Да никуда!!! Просто начинается следующее восхождение к новой вершине познания или схождение в очередную бездну мракобесия, чтобы во время этого путешествия понять немудрёную истину, что быть человеком необходимо учиться Быть им в любой ситуации. Вот и я учусь…

Для меня стали важными как минимум три вещи: познание, проживание и принятие. Проживание в мыслях, чувствах и поступках. Ведь хороший это не тот, кто совершает хорошие поступки, верней, не только это, а тот, кто способен разобраться с тем, что кажется дурным... В первую очередь со своим собственным дурным.

П.С. – Дак что же Вас привело в профессию врача? Стремление помогать людям?

Е.К. – Помогать людям? Может быть… Однажды я пережил потрясение от собственного бессилия помочь человеку, который был мне дорог. Отчим заступился за женщину и его покалечили бандиты. Он долгое время не мог двигаться из-за того, что ему повредили позвоночник. Я стал свидетелем того, как отчим мыкался по больницам, где не получал ни квалифицированной помощи, ни заботы от медсестёр и санитарок… Да и сама атмосфера в больницах больше напоминала территорию выживания, а не место исцеления. Отчаяние и бессилие было настолько сильным, что я решил стать врачом, нормальным врачом, который к своему делу относится ответственно. Сейчас я понимаю, что моему отчиму вполне можно было помочь и не допустить неоправданных мучений, только если ему тогда было уделено достаточное внимание и профессиональную заботу.

П.С. – Вы помогли?

Е.К. – Не успел... Но его образ, его переживания до сих пор являются для меня мерилом качества оказываемой помощи другим людям, которые попали в беду.

П.С. – Какая-то беседа у нас с Вами получается не биографическая. Пока я больше слышу об этапах Вашего жизненного пути и мало о конкретных событиях.

Е.К. – А кому интересно читать даты – в каком году родился, женился или поступил на работу? Вы сами задумывались, что по настоящему может быть интересным другому человеку в биографии другого человека? Разве даты? Вот Вас лично, что заинтересует в разговоре о моей жизни?

П.С. – Ну, пожалуй, то, как Вы преодолевали трудности, которые и я переживаю…

Е.К. – И я о том же. Да и хронология, как таковая, весьма относительна в плане обыденного восприятия. Посмотрите, что трогает Вас, если Вы читаете рассказ о судьбе Птолемея, Дон Кихота или Борхеса? Разве даты их рождения и смерти?

П.С. – Скорей их поступки. Мне и хочется насытить рассказ о Вашей жизни конкретными поступками… Давайте продолжим нашу беседу вспоминанием наиболее ярких для Вас поступков… Ваших поступков! Какие из них Вы считаете определяющими в судьбе? Судьбоносными?

Е.К. – Здесь я бы выделил поступки совершённые мной в сознании своей ответственности и те, которые я совершил по воле случая. Для меня разница есть. К примеру, после десятого класса я готовился к поступлению в военное училище, так как не видел альтернативы иной, чем стать офицером. В голове эта профессия для меня была исполнена романтикой и идеалом служения отчизне. Всё лето я усиленно занимался спортом в ожидании вызова из военкомата. Почему то я решил, что меня непременно должны вызвать повесткой. Но лишь, когда мой старший брат случайно узнал, что вступительные экзамены в военное училище в самом разгаре, я был ошеломлён своей оплошностью. Кинулся за разъяснениями к руководству приёмной комиссии. Убедил их, чтобы меня допустили до экзаменов, продемонстрировав свои способности к математике и физике, с лёгкостью решив за пару минут задачки из программы второго или третьего курса вуза… Но в тот день у начальника училища было дурное настроение. Он приехал из округа, где его за что-то отсчитали, и вот я стою перед ним в его огромном кабинете и выслушиваю весьма несправедливую выволочку за себя и «за того парня». Обидно стало. Очень обидно! Вспомнил об этом в происшествии уже на третьем курсе медицинского института. Верно говорится, что иногда «не было печали, да несчастье помогло».

Сам же я определяться начал кем мне быть по жизни на первом курсе медицинского института, когда твёрдо решил стать хирургом и уже с первого семестра пошёл работать в больницу санитаром. Днём учился, по ночам работал. Я полагал, что стану хорошим врачом, если пройду все ступени лечебного дела – от мытья полов в больнице до освоения подлинного мастерства кардиохирургии.

П.С. – Почему именно кардиохирургии?

Е.К. – Ещё в юности я был впечатлён работой моего коллеги Николая Михайловича Амосова, которую он описал в своих книгах. Мужество, человеколюбие, труд и знания, что приносят людям избавление от тяжелейших недугов…

П.С. – Вам всё это оказалось близким по духу или «правильным комсомольцем» были?

Е.К. – Да. Это мне показалось своим. Конечно, не обошлось без юношеской идеализации. Оставалось только научиться оказывать квалифицированную помощь. Научиться Уметь Помогать! На это мне было не жалко ни времени, ни сил… Но до этих прекрасных мыслей я дошёл не сразу. Моя любознательность была сильно перемешана с любопытством. А любопытство – штука коварная. Она вовлекала меня в самые опасные и рискованные проступки. Помню, как я первый раз решил попробовать спиртное. И это при органическом отвращении к нему. Я полагал в свои 14-ть лет, что водка погубила счастье моей мамы и отца. Но любопытство толкнуло меня на эксперимент. Хотел узнать, что же такое привлекает несчастных людей, чтобы впадать в отвратительное состояние опьянения, губить жизнь себе и другим. Достали водки с приятелем и добросовестно её употребили… по бутылке на брата. Уже позже я узнал, что для 14 летнего подростка это могло оказаться смертельной дозой. Но тогда мною двигал интерес и я, выпивая рюмку за рюмкой, наблюдал за происходившими со мной изменениями. В какой-то момент показалось забавным, как наплывает бесшабашная весёлость, эдакая свобода, когда я всё могу себе позволить, затем что-то вроде слезливого умиления, при котором на меня накатило состояние умудрённости и любви ко всему живому. «Э-э, - подумал я тогда, - вот жежь что пряталось на дне стакана! Вот к чему все стремятся!». И всё – отключился. Потом был заблёванный диван и настенный ковёр, который мы с приятелем в пьяном угаре почему-то старательно изгадили снизу доверху. Приглашённый «свидетель» нашего горе-эксперимента подробно описал наши приключения. И то, что он рассказал, очень сильно разнилось с моими собственными впечатлениями. Мало того, что мне было «шибко нехорошо», но все мои «мудрые» откровения в пьяном состоянии оказались ничтожными и бессвязными мыслями молодого прохиндея. И я не говорю о тщательно запротоколированными нашим «трезвым свидетелем» своих наблюдений за поведением двух упившихся в зюзю обормотов. Ничего смешного я в его записях не обнаружил. Страшно стало, во что вот так можно превратиться… И ради чего!? С того случая я на жизнь смотрю трезво и меня за наркотики и алкоголь агитировать не нужно. Глубоко проняло.

И вот в таком роде я попадал во всякие рискованные опыты. Пока до меня не дошло, что таким образом жизни не узнаешь. Однако необходимо не только по учебникам  старательно учиться, а настоящие Знания искать. О них в школьных учебниках только намёки да и те, скорее ориентируют, чем определяют. А так, чтобы не только преодолевать страдания, а вовсе не попадать в них – это уже нужно постараться, это постижение чего-то такого, чего, казалось мне, в повседневной текучке не найти.   

П.С. – Нашли?

Е.К. – Не сразу. Я с детства много читал, а тут целенаправленно начал искать некоего откровения в книгах. Но главным для меня стало общение с людьми пожившими и как, казалось мне, людьми авторитетными. Моим собеседником мог стать деревенский дедок, прошедший три войны, знакомый спортсмен, моя бабушка… Я научился слушать и слышать, хоть и был большим непоседой. С книгами начал встречаться, через которые утолялась моя ненасытная жажда открытий. В первую очередь это Ефремов, Стругацкие, Емцев и Парнов, Анчаров, Гроссман, Шукшин, Астафьев... Я уже тогда понимал что это не совсем фантастика, не романчики про войну - не развлечение для молодого ума. Подоплёка в этих книгах глубокая. И эта глубина начала мне приоткрываться. Я и спортом увлёкся серьёзно. Уже в 8-м классе для меня нормы ГТО перестали быть планкой достижения. За год я преодолел свою физическую слабость и перестал быть ботаником. Бокс, восточные единоборства, соревнования… Может я и остался бы в спорте, но на одном из первых чемпионатов я получил серьёзную травму, что, в общем-то, позволило мне целиком сосредоточиться на поисках практических Знаний.

П.С. – Ищущие да обрящете? И что…

Е.К. – Обрёл. Мне начали попадаться тексты… плохонькие такие, отпечатанные  на ротапринтных машинах, но в них была магия обретения. Йога, сакральные послания, толкования ветхого и нового заветов старцами из Оптиной пустыни… Из этого я извлёк ясное понимание, что Знание это не накопление информации, это постижение и проживание. А для этого необходима Школа, верней, работа в Школе.

П.С. – Это интересно. Вы нашли Школу!?

Е.К. (хитро улыбаясь) – Ищущий да обрящет…

П.С. – А Вы можете мне растолковать, что такое Школа? Я часто слышал об этом и общался с людьми, которые утверждали, что принадлежат к какой-то Школе, но, честно говоря, во мне по этому поводу больше сомнений, чем ясности.

Е.К. – Во-первых, Школа – это место передачи определённой Традиции, определённого Пути. Это овладение технологией, философией, культурой, тем, что можно назвать определённым образом жизни. И Традицию передавал Её живой носитель.

П.С. – И Вы с такой Школой встретились?

Е.К. – Скорее Школа меня нашла. Верней, откликнулась на мои искания. Чтобы обрести возможность встретиться с какой-либо Школой, Традицией, необходимо Ей изначально соответствовать. Одного желания мало. Из полуподпольного кружка, который организовался несколькими такими же, как и я, любознательными ребятами и где мы пытались самостоятельно изучать йогу, суфизм, оккультизм, эзотерику, только мне посчастливилось оказаться в Школе. Хотя у меня до сих пор впечатление, что экстраординарными достоинствами, что были у моих приятелей, я не обладал. Разве что всепоглощающее устремление…

П.С. – Так что за Школа?

Е.К. – Это пока закрытая тема. Я не получил «добро» на пропаганду Её деятельности. В Школе всегда работа ведётся индивидуально. Я не вхожу в категорию просветителей. У меня как-то сразу определился статус проводника-сталкера. Не мне было решать, какой качественной линии Пути я больше соответствовал. Поначалу мне было трудно… очень трудно. Вылезла какая-то «несерьёзность», словно я скользил по жизни, а не был с ней в полном контакте. Из-за этого мне часто казалось, что оказался я не в том месте и не тем занимаюсь. Уйти хотел, бежать в привычное и в понятное. До сих пор удивляюсь, что меня удержало в тот период ломки моих убеждённостей, только предположения. Я считаю, что воли определённо не должно было хватить, чтобы выдержать предложенные мне нагрузки.

П.С. – А что это за нагрузки? Физические? Психологические?

Е.К. – Скорее личностные. Я упрямый был и строптивый. Наверное, всё же спасало присутствие других людей. Некоторых я считал в сравнении с собой «слабаками», а они терпеливо так и так кропотливо трудились, что у них начинало получаться, я видел их впечатляющие результаты. Эти наблюдения мне помогали. Раз они смогли – и я смогу.

П.С. – А сейчас Вы по-прежнему в Школе?

Е.К. – Да. Теперь это образ жизни. В данное время у меня период ассимиляции полученного знания и его соединение с линией моего бытия. На это могут уйти годы, вся жизнь.

П.С. – А свои ученики уже есть?

Е.К. – Это не моя стезя. Я – проводник. Могу помочь обрести свой Путь желающему и то не каждому. Я имею право, в меру своих способностей нести ответственность за судьбу другого человека, помочь освоить ему азы техники безопасности и подвести к Первой Ступени работы в Школе в качестве неофита.

П.С. – А Вы овладели какими-то экстрасенсорными способностями?

Е.К. – Павел!.. (замечаю досаду на лице ЕВ) Я бы сказал, что в теме «экстрасенсорики» больше эпатажа. Не может человек прыгнуть «выше головы».

П.С. – Дак прыгают же!

Е.К. – Я фигурально. Нет экстрасенсорных способностей как таковых – есть ступень освоенных знаний. А у тех, кто обрёл некие удивительные качества – «двигать предметы силой воли», «предвидеть будущее», «лечить людей прикосновением» и т.п., - это скорее некий пунктик в судьбе, испытание на прочность их разумения. Очень похоже на то, как первокласснику вдруг становится доступной программа вуза. Но он ещё первоклассник! И, если не проживёт свои школьные годы и не пропитается всей её повседневностью взросления, то в лучшем случае пропадёт вундеркиндом, пройдёт мимо необходимых радостей ребёнка, подростка…

П.С. – Но есть же такие люди!

Е.К. – А Вам известна их судьба?

П.С. – Получается – каждому своё?! Родился ёжиком – будь ёжиком!

Е.К. – Ну да. В природе мудрость присутствует по её естественности. Конечно, есть исключения из правил. Но и это, на мой взгляд, только недопонятый случай конкретного человека. Это когда некто, страдает эпилепсией и в момент ауры начинает видеть мир с необычной точки зрения, в его многомерности. По выходу из приступа этот некто – пишет стихи, музыку или романы.

П.С. – Это Вы про Достоевского?

Е.К. – И про Нострадамуса, и про дядю Васю из 3-ей квартиры, который мог водку в воду превращать. Так мог, наоборот – нет. А в детстве он с качелей упал, головой ударился... Экстрасенсорика – скользкая тема. Тешить чьё-то ветреное восприятие у меня нет желания. Тем способностям, что открываются и становятся доступными на очередной ступени Знания, находится органичное применение.

П.С. – Вы можете исцелять? Воду в водку превращать?

Е.К. – Опять Вы за своё! Не знаю ни одного обладателя подобными способностями, кто их бы афишировал, а тем более применял «направо и налево». Всё очень естественно и соответственно времени и месту происходит. Грубо говоря, тот, кто в Школе оказывается там, где нужно ему по судьбе - уже не по воле случая. И темы, привычные для Вашей читательской аудитории, для таких людей иные. Я бы сказал – совсем неинтересные для сознания обывателя… Скорее скучные. Здесь нет развлекательной отвлекательности или разжигания чьего-то любопытства.

П.С. – Кажется, я понимаю, о чём Вы говорите.

Е.К. – Я вижу, Павел.

П.С. – М-да… Ну, а что же сейчас Вами проживается?

Е.К. – Обыкновенная жизнь.  Жить в сознании «обыкновенную» жизнь – это очень трудно. Она учит сотрудничеству с ней.

П.С. – Ну да – обыкновенную! Вы и книги пишете интересные и врачебная практика у Вас неординарная.

Е.К. – Книги я не столько создаю, сколько они требуют своего воплощения. И заметьте, Павел, что в основном это сказки для взрослых. Пётр Демьянович Успенский полагал, что посредством сказок можно передавать сакральные знания, коими человечество обладает в достаточном качестве, чтобы пробудится к подлинности бытия.

П.С. – Успенский? Он же ученик Гурджиева! Так Вы имеете отношение к Школе Четвёртого Пути?

Е.К. – Может быть… Вот Вы и определили меня в рамки своих понятий. Вам легче стало со мной общаться? Павел, попробуйте принять такой немудрёный постулат: вовсе неважно по какому Пути следует человек к истине, пробуждению или подлинной целостности – джняна-йога это, суфизм или восточные единоборства. Каждый выбирает и получает своё. Я встречал людей из разных течений постижения истины, в том числе из весьма, по моим представлениям, «экзотических». Однако их подлинная духовность и человечность не вызывала у меня сомнений. У них было чему научиться и было чем восхищаться.  

П.С. – По Вашему получается, что не столь важно каким путём достигать истину или вообще достигать неких небесных качеств, главное чтобы быть человеком?

Е.К. – Да. Человеком с большой буквы Чэ. В этом мире это для меня является одним из главных достижений. И не важно умеешь ли ты левитировать, ходить по воде аки по суху, улавливать мысли или лечить людей на расстоянии. Если тебе удалось родиться человеком, остаться им, пребывая с миром, – это и есть подлинное постижение человеческого бытия. Все остальные достижения скорее делают сияние живого кристалла человеческого сознания выразительней и ярче в отражении гармонии мироздания.  

П.С. – Впечатляющая метафора… Правда, её патетика меня смущает.

Е.К. – Это выражение из будхической сферы. Язык будхического исполнен поэзисным великолепием и чужд для повседневного восприятия. Но он отражает мой ответ без сильного искажения смысла.

П.С. – Спасибо, Евгений Васильевич! Я готов взять тайм аут, чтобы осмыслить нашу беседу. Надеюсь, мы ещё с Вами продолжим рассказ о Вашей биографии.

 Е.В. – Хорошо. До встречи!

 * Имена некоторых участников данного проекта изменены, прим. ред.

Наверх